|
| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | ... ГЛАВА 5. Светлана Николаевна Крафт считалась в свете одной из самых красивых дам. Ей уже было под тридцать, но выглядела она лет на пять-шесть моложе. Светлые волосы, чуть отдававшие в орех, яркие янтарные глаза и аристократическая стать не оставляли равнодушными сердца мужчин. Замуж она вышла рано за обрусевшего прусского барона Давида Артемьевича Крафта, которому теперь было шестьдесят три. Крафты ещё со времён Елизаветы имели огромные земельные наделы, занимались реализацией леса, и деньги не считали. У барона было четыре лесопильных завода, а поскольку для строительных работ столицы постоянно требовался лес, то дела у Давида Артемьевича шли более чем хорошо. Семья Светланы Николаевны, напротив, была небогата, так что отец согласился на такую выгодную партию без колебаний. Несмотря на свой возраст, барон был достаточно крепок и силён, объясняя это прекрасной наследственностью и всюду восхваляя своих предков - рыцарей тевтонского ордена, участвовавших в 1277 году в захвате крепости Раганита. Ко всему прочему потомок немцев-крестоносцев был безумно ревнив. Словно коршун зорко следил он за своей женой, а когда дела вынуждали его срочно отъезжать в имение и оставлять супругу в Петербурге, он поручал приглядывать за Светланой Николаевной своему секретарю. Альбрехт Штейн был чуть моложе баронессы и служил у Давида Артемьевича уже восьмой год. Крафт доверял ему полностью, поскольку видел, что между секретарём и хозяйкой давняя стойкая неприязнь. До причин барон не докапывался, хотя если б узнал о них, Альбрехт мигом лишился бы места. — Давид Артемьевич прислал письмо, завтра к обеду прибудут,– доложил секретарь, сверля баронессу придирчивым взглядом. — Письмо адресовано тебе?– с сомнением поинтересовалась Светлана Николаевна, помогая прислуге снять с себя тёплую накидку. — Да. — А мне писем нет? — Вероятно, барон не захотел поверять бумаге то, что уже завтра скажет вам при личной встрече. Как прошёл вечер у княгини Заболотовой? Баронесса не удостоила мужчину ответом, удаляясь в свои комнаты. Едва Светлана Николаевна приготовилась ко сну и отпустила горничную, ветром распахнуло окно. Баронесса даже хотела окликнуть прислугу, не успевшую далеко уйти, но что-то её остановило. И тут в проёме показался мужской силуэт. — Только не кричи, мне высоко падать,– предупредил насмешливый шёпот. — О, боже… Вольдемар… Женщина выскользнула из-под одеяла и босая бросилась к ночному гостю. Одной рукой обняв баронессу, другой Воронской плотно затворил за собой окно. — Поздновато вы, Светлана Николаевна, возвращаетесь из гостей,– с наигранным упрёком заметил граф,– я ждал вас целый час! — Я ждала тебя целую неделю,– выдохнула женщина, теснее прижимаясь к груди возлюбленного.– Но ты сошёл с ума, придя в этот дом… Если секретарь мужа хоть что-то заподозрит, Давид Артемьевич тебя убьёт! — Я не против, если перед этим его жена подарит мне несколько незабываемых мгновений! Воронской подхватил баронессу на руки и закружил по комнате. Владимира она знала уже не первый год, однако в прошлый его приезд в Петербург женщина не решилась, ответить на его ухаживания. Зато в этот раз они встретились как старые знакомые, это было месяц назад. Светлана Николаевна с мужем были на балу у Михаила Алексеевича Воронского - отца Владимира, там-то всё и произошло. Вольдемар, попросив ротмистра Зубарева отвлечь барона Крафта, увлёк его жену сначала в галерею, а затем в комнату, которую занимал, когда гостил у родителей. Впервые изменив мужу, баронесса испугалась и стала избегать встреч с Воронским, однако никто ничего не узнал, и Светлана Николаевна осмелела. На маскараде в Петергофе им с Владимиром удалось ненадолго скрыться в саду от её мужа. Правда после барон учинил супруге строжайший допрос, и женщине вновь пришлось избегать Воронского. — Почему ты не появлялся целую неделю?– шёпотом спросила баронесса, прислонившись щёкой к тёплой груди Владимира.– Ты же знал, что мужа не будет дома. Воронской поправил одеяло, повыше укрыв обнажённую спину женщины. — Служба,– коротко ответил он. — Но твой друг Зубарев бывал на всех балах, приёмах и концертах. — У меня были важные поручения от Ушакова. — Завтра приезжает Давид…– с горестными нотками в голосе, выдавила баронесса. Владимир запустил пальцы в её густые волосы, медленно перебирая и поглаживая их. — Светлана, как ты считаешь, я способен любить?– вдруг ни с того, ни с сего спросил Воронской. Женщина замерла и вроде бы даже затаила дыхание. Очевидно, вопрос застал её врасплох. — Почему ты спрашиваешь?– медленно подбирая слова, баронесса подняла взволнованный взгляд на Владимира. — Одна старая цыганка гадала и сказала, что я не способен любить,– не моргнув глазом, солгал гусар. Подобных оплошностей с женщинами он раньше не допускал. Каждую он заставлял чувствовать себя единственной и желанной вплоть до самого последнего момента перед расставанием. — Она плохо рассмотрела твою руку,– возразила женщина, и в этот момент раздался громкий стук в дверь. — Баронесса!.. Светлана Николаевна!.. Проснитесь!– послышался резкий голос Альбрехта.– Я должен войти!.. Слышите?! Застигнутая врасплох женщина, испуганно посмотрела на Воронского, не зная, что делать. Но граф уже выскользнул из постели, быстро одеваясь. — Ответь,– тихо шепнул он. — Что происходит?– с трудом совладав с голосом, откликнулась баронесса. — В саду собаки учуяли чужака, а сторожа нашли следы!– принялся объяснять секретарь.– Я осматриваю все комнаты! Могу я войти?! — Нет-нет!.. У меня в опочивальне никого нет! — Я должен осмотреть! Вор может прятаться! Это в целях вашей безопасности! — Я не одета!.. Подождите!.. Тем временем Владимир уже был при полном обмундировании. Напоследок привлекши к себе женщину и подарив ей страстный поцелуй, ротмистр поспешил скрыться за окном. Расквартированы сумские эскадроны были на окраине Петербурга, частично на постоялых дворах. В сравнении с постоянным местопребыванием здесь вышло значительное послабление. К тому же полковник Ушаков понимал, что его молодцам нужен отдых после изнурительной русско-прусско-французской войны. Воронской заявился в комнаты, отведённые Зубареву, уже далеко за полночь. Тихон - денщик Сергея Андреевича - спросонья не сразу признал графа. — А-а-а… Владимир Михайлович… что-то вы поздненько… Ужо все разошлись,– принимая кивер и перчатки, доложил Тихон.– До трёх играли в карты, а потом Сергей Андреевич всех разогнал… плохое настроение нынче. — Что так? Неужели Зубарь проигрался? Дверь в переднюю отворилась, являя собой бравого гусара с лихим рыжим чубом, пышными усами и глазами зелёного цвета. «И почему его прозвали Зубарь?– подумал вдруг про себя Воронской.– Ему бы подошло прозвище Кот, и даже не так - Котище!» — Не волнуйся, поставить что-нибудь на кон против Бурана у меня всегда найдётся!– объявил Зубарев, дымя чубуком. — Что ж, сыграем,– согласился Владимир, проходя в комнату. Серж сдал карты и удручённо заметил: — До тебя были Гожка с Петром и Заботиным. Похоже, Никольский дурно влияет на Григория. Корнет стал на диво азартен, проигрывается в пух и прах, а настроение поднимает исключительно вином… Я их выгнал, когда Гожка захотел поставить на кон родовое имение! Совсем меру потерял!.. Покойные родители сгорели бы со стыда за такое дитя! — Да, Григория надо оградить от влияния Петра,– нахмурился Воронской.– Мальчишка впервые оказался в столице, разумеется, закружилась голова от её соблазнов. — Кстати, не у одного Гожки. Наши бравые гусары, забыв о войне и позорном мире, который заключил Александр, предаются всем радостям жизни в этой каменной столице! — Серж, будь осторожней в выражениях. Не забывай, ты не в Сумах! Зубарев выпустил тонкую струю дыма и разочарованно покачал головой: — Увы… Но на этот счёт у меня тоже есть свои мысли! А ты не задумывался, почему наш полк разделили? В честь какой такой милости три эскадрона направили в Петербург? За особые заслуги в войне или чтобы сгладить недоумение и негодование, вызванные договором с Францией?! Александр предал память десятков тысяч русских солдат, павших в Пруссии и Австрии! А приобретения в Финляндии?!.. Это же позор! Нападение на слабого соседа с благословения всемогущего Наполеона! — Тише, Зубарь… тише! Ты чего разошёлся?– осадил друга Владимир.– Ты не один так думаешь, но ты служишь государю и не должен подвергать сомнению его действия! — Я служу России! За это время сменилось три монарха, а я всё продолжаю служить… — Давай лучше продолжай играть,– кивнув на карты, иронично произнёс Вольдемар,– а то опять вгоню в долги! Однако через полчаса Серж отыграл назад своего коня, да в придачу к нему новое седло Воронского и дюжину бутылок шампанского. — Что-то ты, Ворон, рассеян,– заметил Зубарев, перетасовывая колоду.– Ты где пропадал полночи, м? — У баронессы Крафт. — У Светланы Николаевны?– удивился Сергей.– Ты хочешь сказать… А как же её муж? — Он в имении, завтра должен вернуться,– ответил Воронской, расстёгивая доломан, и вдруг замер.– Вот чёрт!.. Пуговица… Зубарев удивлённо посмотрел на друга. — Пуговица оторвалась. Неужели, когда вылезал из окна?.. Как нехорошо. Не вышла бы беда. — Что за беда?– всё больше изумлялся Серж. Воронской рассказал ему о своих приключениях этой ночью, и Зубарев не на шутку разволновался. — Ох, нехорошо. Муж у Светланы Николаевны жутко ревнив,– покачал головой Сергей.– А этот проныра-секретарь может поспособствовать делу, если найдёт пуговицу от гусарского доломана. Надо бы днём узнать, всё ли обошлось. — Но как?! — Помнишь, у твоих родителей на балу я отвлекал барона?.. Я пообещал прикупить у него леса. Кажется, пришло время продолжить переговоры. — Ты сделаешь это? Почему? — Ты мой друг! Граф Зубарев был не до конца откровенен с Воронским, в дом Крафтов его тянуло не столько желание помочь другу, сколько волнение за баронессу. К Светлане Николаевне он проникся симпатией с первой встречи, но, видя, что за ней ухаживает Владимир, вставать у него на пути не стал. |
|
