|
| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | ... | ... Владимир Михайлович Воронской (Ворон) - граф, ротмистр сумского гусарского полка Сергей Андреевич Зубарев (Зубарь) - граф, ротмистр сумского гусарского полка Григорий Николаевич Куницын (Гожка) - корнет сумского гусарского полка Петр Александрович Никольский - поручик сумского гусарского полка Евгений Федорович Заботин - поручик сумского гусарского полка Данила - денщик Воронского Алексей Александрович Ушаков - полковник, командир сумского гусарского полка Петр Петрович фон дер Пален III - генерал-майор, шеф сумского гусарского полка Михаил Михайлович Бурский – эскадронный командир полковник Кавалергардского полка, князь, участник Аустерлица Олег Константинович Донховской – ротмистр Кавалергардского полка, князь Наталья Григорьевна Донховская – его жена Дмитрий Константинович Донховской – поручик Кавалергардского полка, князь, его младший брат Федор Петрович Уваров - шеф Кавалергардского полка Николай Иванович Депрерадович - командир Кавалергардского полка Французский театр "La fleur de lune": Жак Каде - директор театра Бернадетта Каде - его жена Шарлина Ле Вент - ведущая актриса, племянница директора Другие актёры: Луи Каре, Ксавье Конти, Этьен Ле Сорсиер, Агнес Ле Пен, Аделаида Дюпонт, Габриэль Жерве, Даниэлла Мало, Каролина Ириарте, Селестина Керр, Франсин Жоре Екатерина Петровна Данина - бабушка Воронского Михаил Алексеевич Воронской - отец Воронского, полковник в отставке Капитолина Денисовна Воронская-Данина - мать Воронского Дарья Михайловна Воронская – сестра Воронского Давид Артемьевич Крафт - обрусевший прусский барон Светлана Николаевна Крафт - его жена, баронесса Альбрехт Штейн - секретарь барона Иван Демидович Солницкий - барон Константин Павлович - великий князь (цесаревич) ГЛАВА 1. — Ваше благородие!.. Ваше благородие, куды ж вы в этаком-то виде?!- запричитал одетый в форму служащего театра бородатый мужик. Но красавец обер-офицер сумского гусарского полка уже одолел пролёт лестницы и ворвался в ложу № 2. — Я, право, вне себя, я чуть с ума не сшёл: Я нонче Петербург совсем другим нашел! Я думал, что весь свет совсем переменился: Вообрази - с долгом Никольский расплатился…- изменив имя в небезызвестном Давыдовском стихе, объявил на весь зал гусар.- Гуляем, господа офицеры! Однако на возглас бравого вояки обернулись, не только находившиеся в ложе № 2, но и все остальные зрители и даже некоторые из актёров. Во Французском театре, где спектакли шли на языке великого Вольтера, категория зрителей была, конечно, иной, нежели в крепостных и даже императорских театрах. Поэтому и отношение к артистам и театру в целом сильно разнилось. — Oh!.. Pardonnez-moi!- изящным жестом подкрутив чёрный ус, извинился опять же на весь зал мужчина. — Воронской, чего ж вы так кричать изволите?- шикнул на графа один из четверых обитателей ложи, бывших, по всей видимости, однополчанами. — La dette?.. Никольский вернул долг?!- изумился второй, поднимаясь со стула.- Il faut fêter cela! — К цыганам, господа!- поддержал третий.– В Красный кабачок! Через минуту все пятеро гусар покидали театр, так и не досмотрев спектакля, гастролирующей французской труппы "La fleur de lune". После подписания Наполеоном и Александром в конце июля Тильзитского мира три сумских эскадрона квартировали в Петербурге, и офицеры кутили ночи на пролёт, отдыхая после выполнения долга перед отечеством и государем. — Для мамзели Шарлины Ле Вент!- внося в гримёрную огромную охапку белых роз, объявил седой лакей.- Господа просят соизволения войти! Молоденькая актриса лет шестнадцати-семнадцати, сидя перед зеркалом, продолжала медленно расчёсывать волосы, словно и не заметила появления старика, работавшего при театре уже полвека. — Я упреждал, мол, не принимаете во время антракта, а оне знай посылают…- начал причитать лакей.- Так чего?.. Сызнова втолковывать то же?.. — Прохор, голубчик!- обратилась к старику девушка, причём её лёгкое французское грассирование придавало голосу такой очаровательный шарм, что лакей таял прямо на глазах.- А что за грубиян едва ни сорвал спектакль в третьем акте? Старик присел на пуф и расплылся в беззубой улыбке: — Дык это ж кажный знает… их сиятельство граф Воронской!.. Оне завсегда чудят! Прошлым разом на кобыле во входную залу въехали! Мамзели многие так и попадали… Девушка даже обернулась, позабыв о своём занятии: — Как на кобыле?.. Для чего?!.. Старик пожал плечами, продолжая держать перед собой огромный букет. — Кто ж поймёт эти господские забавы? Вот и те двое, что принять просят, из энтих же… — После спектакля пусть приходят, сейчас не приму,- категорично объявила актриса.- А цветы, дружочек, поставь в вазу… "Дружочек", "голубчик" и подобные ласковые обращения были для Шарлины пока что диковинными, и она старалась почаще вставлять их в свою (кстати, довольно сносную) русскую речь. — Богиня! Совершенство! Мы с братом восхищены!- восторженно распалялся молодой кавалергард, на вид лет двадцати не больше, но со слишком уж оценивающе-опытным взглядом для своего возраста.- А романс в пятом акте диво как хорош! Я никогда не слышал такого красивого исполнения! Мадемуазель Ле Вент, вы покорили всю петербургскую публику и навсегда разбили сердца мужчин! В том числе и моё бедное сердце… Теперь оно принадлежит вам! — Благодарю, господа,- с улыбкой ответила Шарлина. К комплиментам юная актриса уже успела привыкнуть за последний месяц, проведённый в Петербурге, но пока не настолько, чтобы устать от них. После спектаклей она обычно принимала одного-двух поклонников, но только тех, кого Прохор "выгонял" не менее трёх раз (так уж было заведено у старика). Иногда Шарлина позволяла кому-нибудь из них пригласить её на прогулку поутру или послушать оркестр в саду вечером, когда у неё не было спектакля. Но не слишком часто: во-первых, чтобы блюсти свою репутацию, а во-вторых, потому что директор "La fleur de lune", её дядя, был человеком весьма своевольным и частенько впадал в гнев, если артисты уделяли поклонникам и поклонницам больше времени, чем репетициям. Вообще-то было и третье обстоятельство, но Шарлина предпочитала о нём не думать… В 1796 году сумской лёгко-конный полк был переформирован в гусарский, и с этих самых пор граф Воронской и состоял здесь на службе. К 1807 году он дослужился до чина IX класса - ротмистра. Теперь он командовал одним из десяти полковых эскадронов, но продолжать лихо лететь вверх по карьерной лестнице мешал взбалмошный характер и скверная привычка говорить начальству всё, что думает. Впрочем, нынешнее положение его ни сколько не тяготило - тридцатилетний красавец обер-офицер числился в высшем свете завидным женихом, и умело разбавлял служение государю балами и шумными гулянками с сослуживцами. Кстати, именно числился завидным женихом, поскольку поймать его в сети не могли ни богатые невесты, ни знатные, ни пригожие. Зато с замужними дамами Воронской водил не малые знакомства, вследствие чего, ему приходилось и не раз выяснять отношения с их мужьями у барьера. К счастью, командир полка Ушаков Алексей Александрович, хоть внешне и поддерживал запрет на дуэли, имел такие же понятия о чести, что и большинство офицеров, потому Воронской обычно отделывался штрафами или гауптвахтой. Правда, однажды, когда известие дошло до шефа полка графа фон дер Палена III Петра Петровича, Владимир за дуэль был разжалован. Но на его счастье вскоре началась русско-прусско-французская война и в сражениях при Лопачине, Голымине, Морунчине и Прейсиш-Эйлау, отличившись, Воронской полностью восстановился в чине и даже стал кавалером ордена Святой Анны 3-й степени. — Ваше сиятельство!.. Владимихалыч!..- тормоша графа за плечо, бурчал денщик.- Подымайтеся! Сами ж просили разбудить в восемь! Уж четверть часа прошло!.. Да что ж за напасть-то такая?! Ведь ругаться потом будете, что не растолкал! — Отстань, Данила! Только лёг…- переворачиваясь на другой бок, отмахнулся Воронской. — Да как же-с?!.. От цыган-то в полпятого вернулись! Тогда и приказали будить вас в восемь! — Мы с Зубарем ещё в карты перекинулись… Кстати, его денщик должен сегодня привести коня, проигрался Серж… — Опять?- всплеснул руками Данила.- Он же третьего дня отыграл своего коня назад!.. Чего животное туда-сюда гоняете? Нельзя словно на деньги играть? Уж весь полк над вами смеётся… А Ушаков, говорят, недоволен шибко! — А-а-а… пусть с ним,- продирая глаза и потягиваясь, ответил ротмистр.- Слушай, а что там у нас с деньгами, м?.. Денщик насмешливо фыркнул: — Те, что матушка вам дала, спустили-с в прошлое воскресенье-с, помните?.. А те, что Никольский вам вернул - вы ж вчера на цыган всё и потратили-с! — Да, цыгане славно вчера повеселили нас,- придаваясь воспоминаниям, расплылся в улыбке граф.- Особенно та девчонка с огромными чёрными глазами, ммм! — Угу, она-то из вас последние деньги и вытрясла! — Ерунда, наживём ещё!.. Лучше скажи, чего там с сегодняшним вечером? — Знамо чего - маскарад у барона Солницкого!.. Зубарев и Гожка сказали, чтоб вы к десяти вечера готовы были, они зайдут. В парадных мундирах пойдёте… А сейчас давайте подымайтесь, к полковнику вам надо. Самый популярный костюм среди женщин на маскараде оказался, конечно же, домино. Мужчины, как и полагалось, не рядились вовсе, в лучшем случае надевали простые чёрные маски. Большинство военных было в вицмундирах "царского цвета", но офицеры сумского гусарского полка без исключения явились как на парад: песочно-золотистый доломан, ментик на левом плече, отороченный чёрным мехом; чакчиры с узкими лампасами из серебряного галуна со сложным "гусарским узлом"; низкие узкие ботики с фигурным вырезом и кисточкой в нём; кивер, разумеется, с султаном из заячьего меха; ташка с отделкой и пояс-кушак. — Вольдемар,- обратился к Воронскому Зубарев (тоже ротмистр и его закадычный друг),- не пропадай сегодня после бала! Я должен своего Бурана отыграть! — Ушаков ругался, сказал, что запрещает нам с тобой играть в карты на лошадей и оружие, мол, полк посмешищем стал, а мы с тобой развращаем молодых офицеров,- хмыкнул граф, внимательно разглядывая танцующих и отыскивая для себя предмет любви на этот вечер. — Ничего себе развращаем! Да они поболе нашего играют! — Квартирмейстер не досчитался 20-ти пик и полсотни штуцеров… — А причём здесь мы?- удивился Серж. — А кто по весне велел Захарке сменять их на пятнадцать ящиков шампанского?! Зубарев расплылся в добродушной улыбке: — Но тогда ведь такой повод был… Нет, я непременно должен отыграть сегодня Бурана! — Ты ж и так на нём сюда приехал,- пожал плечами граф.- Какая разница, в чьих конюшнях стоит жеребец? — Ну, не скажи… Мой мухортый - украшение эскадрона (пожалуй, даже всего полка) и стоять должен только в наших конюшнях! — Зато в наших он себе невестушку приглядел! — Когда успел, подлец?! — Господа! Господа!.. Что ж вы всё о картах, лошадях да оружие?- одернул товарищей, стоящий рядом корнет.- Мы же на бал пришли! — Ах, Гожка, мал ты ещё,- потрепал по плечу однополчанина Серж.- Вон гляди, как Воронской выглядывает себе добычу! Прям ястреб перед атакой!.. А мужские разговоры нам, что быку красная тряпка! В этот момент в зал вошла молоденькая красивая девушка в сопровождении сразу двух кавалеров. Чёрные густые локоны обрамляли её юное свежее личико, а карие миндалевидные глаза блестели яркими игривыми угольками. — Ого! Кто это с Донховскими?- поинтересовался у Сержа Владимир. — Ты что, с похода вернулся?! Это ж мадемуазель Ле Вент - звезда парижской сцены! — Что-то она очень юна для звезды,- с сомненьем заметил граф, приосаниваясь и поправляя ментик. — Слышал бы ты, как она поёт! — Услышал бы,- подхватил Гожка,- кабы не утащил нас всех вчера из театра! — Да она уж третью неделю как в Петербурге…- начал было объяснять Зубарев, но Воронской, не дослушав, направился к девушке. — Comte Voronskoi,- кивнул он, представляясь даме.- La mademoiselle, permettez-moi de vous inviter à la danser? — Мадемуазель, пришла с нами,- запальчиво ответил младший из братьев Донховских. — Я видел,- улыбнулся граф, не спуская глаз с девушки.- Mademoiselle?.. — Charline Le Vent,- протягивая руку, улыбнулась в ответ актриса, утопая в бездонных тёмно-синих глазах гусара. — Я повторяю, что мадемуазель, пришла с нами и уйдёт тоже с нами!- процедил юноша. — Пожалуйста-пожалуйста,- кивнул ротмистр, с наглыми огоньками в глазах разглядывая соперника,- но танцевать она будет со мной! Незадачливый кавалер схватился за перчатки, висевшие на поясе, но старший брат вовремя удержал его: — Не стоит!.. Из-за какой-то певички… Граф измелился в лице. — Действительно, не стоит!- сухо процедил он.- С хамами я не дерусь на дуэли! С этими словами Воронской врезал в челюсть сначала одному сопровождающему, а затем и второму. — Бежим?- улыбнувшись, предложил ротмистр, протягивая девушке руку. Шарлина, словно завороженная, безвольно вложила свою ладошку в ладонь мужчины. |
|
